В начале
Выходом казалось медицинское страхование. «В первом законе об ОМС было больше романтизма, чем прагматизма, — вспоминает заместитель председателя Формулярного комитета РАМН профессор Павел Воробьев, — его разработчики надеялись, что рынок все расставит по местам. Не расставил. Зарабатывание денег по своим целям несовместимо с оказанием помощи неимущим и страждущим. Элементы рынка — пожалуйста, но при отчетливом государственном регулировании».
Второй год мы живем при новом законе об ОМС. Существенных изменений не ощущается. Собственно, больному безразлично, государственная медицина или страховая. Ему важно, чтобы она была хорошая. В каких-то странах она государственная — например, в Швеции, Великобритании, в других страховая — как в Германии, Швейцарии.
В США страховая система давно стала камнем преткновения для американского общества. Дело дошло наконец до конфликта. Страховые страсти сотрясают сегодня Соединенные Штаты. Толпы американцев митинговали перед Капитолием, теперь митингуют возле Верховного суда, протестуя против реформы здравоохранения. Столь бурные протесты вызвала попытка введения обязательного медицинского страхования — с 2014 года каждый житель США должен купить медицинскую страховку, пусть за минимальную цену. Сейчас Верховный суд проверяет, соответствует ли это требование Конституции США.
Американцы называют новый закон «обамахранением». Российский новый Закон «Об охране здоровья граждан» называют «здравозахоронением». Несмотря на многочисленные возражения, он был принят Госдумой. Обошлось без митингов. И то сказать, он ведь, в сущности, ничего не изменил. Как шло, так все и идет. Куда идет — неизвестно.
Врачи и пациенты остались, как и прежде, здравоохранение же олицетворяет бюрократия — так оценивает ситуацию специалист по медицинскому праву, доктор медицинских наук, кандидат юридических наук Алексей Тихомиров на сайте mednovosti.ru. Деньги — при чиновниках, а при врачах — обязанности.
Что касается обязательного медицинского страхования в России, то в Минздравсоцразвития уверяли, что оно заработает только после принятия Закона «Об охране здоровья граждан России». Приняли. Теперь живем при обоих законах. И что? А ничего. Никаких заметных практических улучшений ни для больных, ни для медиков.
Чтобы обеспечить качество лечения, нужны были страховые организации, объясняет Павел Воробьев. Не фонды медицинского страхования, которые собирают и распределяют деньги, а именно компании, финансируемые по подушевому принципу: сколько застрахованных, столько получают денег. Эта схема прекрасно работает в Израиле. В России же кроме фондов придумали еще бюджетно-страховую модель. То есть медицина на две трети оплачивается из бюджета, а лишь на треть — из ОМС.
Конечно, диктат денег остался — все решает по-прежнему местный властитель. «Обеспечение качества заменили — на радость чиновникам — на контроль качества. Причем тройной. Все всё контролируют. Но беда в том, что нельзя проконтролировать ход каждой манипуляции и операции», — с горечью замечает профессор Воробьев. Главная проблема наших реформ, по его мнению, — отсутствие какой-либо концепции. Медицинское страхование лишь один элемент, причем в основном экономический. За этим на самом деле никакой реформы нет. Есть изменение способа финансирования.
Врачей в стране не хватает. Зато желающих контролировать — сколько угодно. И еще — быть посредниками. Известное дело: место посередине — самое теплое. Появились желающие стать посредниками между врачом и больным. Речь не идет о случаях нанесения ущерба здоровью, когда пациент обращается за юридической помощью.
Эти посредники, рекомендующие себя как юристы, — люди без медицинского образования — хотели бы сопровождать больного на прием к врачу, присутствовать на операции, в реанимации — следить, не нарушаются ли права больного, когда ему вырезают опухоль или ликвидируют порок сердца. Естественно, небезвозмездно. Тоже надеются отщипнуть что-то от нищенского бюджета здравоохранения. Хорошо придумали: риска никакого, это ведь врач отвечает за лечение, убийца в белом халате, схватить его за руку, потом разберемся, а денежки сейчас.
Говорят, лекарства у нас дороги, потому что между производителем и потребителем много посредников. Может, надо сократить число посредников между теми, кто лечит, и теми, кого лечат, и положение с медицинской помощью окажется не столь плачевным, как сегодня.
