Но, думается, ни мы, ни даже сам Александр Сергеевич Пушкин — признанный классик, легенда и гордость российской культуры — не могли предположить, что в начале XXI века эта фраза начнет отражать содержание школьного образования по литературе. К сожалению, в 2012 году такие времена настали. Случайно или нет, но они совпали с приходом в мае минувшего года в министерство образования нового главы ведомства Дмитрия Ливанова.
Реформа школы, как известно, предполагает внедрение новых образовательных стандартов. Это довольно сложные документы, в которых прописана масса деталей. Неспециалисту понять их довольно трудно.
Однако есть вещи, которые способен оценить любой мыслящий человек, учившийся в школе. Одна из них — содержание программ по литературе. Мы все понимаем, скажем, что на уроках не должны изучаться никому не известные произведения, написанные матом. Или, простите, смакующие физиологические подробности, скажем так, разного рода действий. Мы просто не хотим, чтобы школьники такое читали. По той простой причине, что они — дети.
Поразительный факт, однако, состоит в том, что такое «чтиво» отныне рекомендовано «начальниками от образования», возглавляемыми Дмитрием Ливановым, в состав школьной программы.
Причем, заметим, не в качестве дополнительного чтения, а вместо признанных классиков отечественной литературы, которую знают и любят миллионы людей.
Действительно, в это трудно поверить. Но факты, как известно, вещь довольно упрямая. На наших глазах под прикрытием министерства образования идет страшная своей бессмысленностью примитивизация представлений детей об отечественной литературе. Причем происходит она под флагом «школьной реформы», призванной, казалось бы, улучшить ситуацию в школе.
«Обрезанными» оказались почти все, кто составляет золотой фонд культуры России. Это — авторы, чьи произведения изучают и знают во всем мире.
Так, сокращено изучение творчества Александра Сергеевича Пушкина. «Медный всадник» более не является частью обязательной школьной программы, который неизбежно выберут в большинстве школ. Он оставлен лишь на углубленном курсе, т.е. для «элиты». Видимо, считается, что остальным знакомиться с этим великим произведением не нужно.
Та же судьба постигла произведения Антона Павловича Чехова. На базовом уровне (т.е. «для всех») дети более не должны читать ни «Человека в футляре», ни «Даму с собачкой».
Не пощадили и Николая Васильевича Гоголя с его «Петербургскими повестями»; и Исаака Эммануиловича Бабеля с его «Одесскими рассказами». А шолоховский «Тихий Дон» предполагается изучать только в виде отдельных глав.
Увы, и это еще далеко не все. Если великие авторы девятнадцатого века лишь подверглись сокращению, то литература века двадцатого в порыве административного восторга «господ от образования» оказалась «переосмыслена» куда более радикально.
Некоторые прославленные авторы, ставшие легендой для целых поколений, полностью вычеркнуты даже из «углубленного» курса. Среди них — поэзия Беллы Ахмадулиной, Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы. Нет в обязательном курсе и Алексея Толстого, и прозы множества других признанных писателей.
Возникает вопрос: ради чего? Ради каких «инженеров человеческих душ» и их «великих творений» министерство образования позволило так «обкорнать» школьную программу?!
В список этих «классиков» попали, например, Ю. Рытхэу, А. Эппель, А. Гладилин, А. Терехов.
Рискну предположить, что большинство родителей не подозревают, что некоторые произведения, помимо отсутствия сколько-нибудь понятных оснований для включения в образовательную программу, изобилуют нецензурной лексикой, порнографическими сценами и пропагандой наркотиков. Например, произведения В. Пелевина — автора небезызвестного, но явно не соответствующего ни уровню культурного развития 15-17-летних подростков, ни тем более потребностям школы.
Однако именно эти произведения, по мнению министерства и академии образования, отныне можно читать вслух и обсуждать несовершеннолетним подросткам в стенах школ! Именно на них должны учиться наши с вами дети!
По этой (и, подчеркну, исключительно по этой) причине я приведу здесь лишь одну выдержку из произведения упомянутого А. Эппеля. При этом вопреки традициям, я (а не автор книги, которую теперь должны читать в школе) все же поставлю в некоторых местах многоточие. Уверяю вас — в оригинале на месте этих точек написаны буквы. Итак:
«...Летняя улица светла и солнечна, а за другим сараем мальчишки спаривают кроликов. Девочки нарочито толпятся вдали, но все же видят, как кролик, сосредоточенно щипавший травку рядом с крольчихой, в какую-то секунду на крольчиху воздвигается, кто-то из ушастых зверьков резко взвизгивает, и оба, пошевелив носами, тотчас принимаются кормиться. Мальчишки то и дело констатируют, что кролики е...я. Девочки, поглядывающие издали, тоже знают, чем занимаются кролики, но слово е...я не употребляют. Наглые мальчишки, желая обратить внимание девочек, делают из двух пальцев левой руки кольцо и, просунув в это кольцо указательный палец правой руки, двигают им взад-вперед...».
По какой причине подобные произведения (а ведь это только один пример — их же, увы, куда больше) вообще попадают в школьную программу?! Вы себе представляете, как его будут читать и разбирать в классе?! А главное — зачем?!
Интересно знать, читали ли эти произведения министр Ливанов и его подчиненные. Если нет — то почему такое никому не известное произведение попало в школьную программу? Ведь там по определению должны быть только классики: те, чьи произведения проверены временем и оценены обществом.
Проблема нового стандарта школьного курса литературы отнюдь не сводится только к обрывкам нецензурных текстов, которые по недосмотру или из желания «всласть пореформировать образование» попали к детям.
Новая программа радикально — в 1,5 раза — сокращает количество часов преподавания литературы в двух старших классах школы. При этом, уменьшив время, отведенное на изучение творчества действительно признанных классиков, она резко увеличила число малоизвестных авторов. В итоге объем занятий, отведенный на изучение творчества каждого представленного в списке отечественного писателя, уменьшился примерно в 2 раза. Этого, по замыслу идеологов данной «реформы», видимо, как раз хватит, чтобы прочитать вслух и обсудить в классе отрывок, подобный приведенному выше.
Множество протестов в педагогическом сообществе вызвало и объединение в единый предмет двух: «русского языка» и «литературы». Это тоже создает целый ряд неожиданных, но от того не менее реальных проблем.
С одной стороны, профессиональное сообщество уже сейчас указывает на отсутствие достаточного соотнесения программы с содержанием ЕГЭ в части предмета «Русский язык и литература». А значит, школьники попросту столкнутся со сложностями при сдаче экзамена: со всеми вытекающими отсюда последствиями для их поступления, например, в ВУЗ.
С другой стороны, специалисты понимают, что в рамках единого предмета учителя будут вынуждены сокращать даже уменьшенные программой часы, отведенные на литературу: просто для того, чтобы больше времени уделить русскому языку. Ведь ЕГЭ по нему, в отличие от литературы, обязателен. И именно по результатам данного экзамена судят и об успехах учеников, и об их собственной работе. В итоге школьники постепенно перестанут изучать литературу вообще.
Наконец, путаницу создает непонятный большинству правовой статус этого списка литературы. На самом деле, по предмету «Русский язык и литература» перечень авторов и произведений отсутствует — как в самом стандарте, так и в каком-либо другом официально исходящем от министерства документе. Он вынесен оттуда в «Примерную программу учебного предмета», которая разрабатывается и рекомендуется Российской академией образования (РАО).
Таким образом, перечень рекомендуемых авторов и произведений может подвергаться регулярной корректировке со стороны некоторых представителей РАО: абсолютно без контроля со стороны общественности и при полном попустительстве минобрнауки. Которое теперь, очевидно, считает, что ответственность за содержание образования более не несет.
Конечно, после всего перечисленного очень хочется крикнуть: «Автора!»
Понятно, что список литературы для старших классов был составлен практически без широких консультаций с профессиональным сообществом. Иначе бы он просто не прошел.
Но его авторы известны. Это группа под руководством Б. Ланина, начальника Лаборатории дидактики литературы Института содержания и методов обучения Российской академии образования.
Еще недавно господин Ланин преподносил себя как представителя «креативного класса» и оппозиции. Многим запомнилось его интервью радиостанции «Голос Америки»: «Для чего при царствующей вертикали власти критическое мышление? Чтобы критически осмыслять вертикаль власти и приводить ее в некритически лежащую горизонталь? Это никому не нужно. Нужно, чтобы дети были умеренно образованы. Самое главное, чтобы они были ничтожно патриотически воспитаны».
В том интервью было выдвинуто и немало других «идей». Например — о том, что не стоит выделять деньги на экскурсии школьников по полям сражений Великой Отечественной, поскольку «спустя 70 лет это — не самая актуальная вещь для воспитания детей».
Бог с ним, с господином Ланиным. Не в нем дело. Он, вероятно, когда-то уедет в Америку, и очень неплохо там устроится, читая лекции о недостатках России.
Нам же нужно понять, почему чиновники от образования допустили, чтобы человек, с пеной у рта критиковавший якобы существующие проблемы властной вертикали, тут же начал реализовывать эти самые собственные заявления: «Нужно, чтобы дети были умеренно образованы. Самое главное, чтобы они были ничтожно патриотически воспитаны».
Нам нужно понять и исправить эту явно неправильно работающую систему. Ошибки или преступления какого-то «стипендиата» не должны ставить под вопрос образование миллионов детей. Такого просто не должно быть.
Ведь никакие стратегические документы или требования не заставляют министра Ливанова продвигать идеи подобной «литературной реформы». Показательно, что даже в недавнем Послании президента Владимир Путин призывал «не забывать об огромном значении качества преподавания русского языка, истории, литературы, основ светской этики и традиционных религий». Обратите внимание — русский язык и литература в этой цитате стоят раздельно: на их объединение в единый предмет ничто не указывает.
Да и сигналов о недовольстве общества подобной «литературной политикой» было уже предостаточно. Достаточно упомянуть хотя бы недавнее выступление в Государственной Думе Сергея Миронова, который, демонстрируя коллегам сборник с рекомендованными к изучению в школах произведениями, призывал к отставке министра образования, буквально заявив: «Нам эту ливановщину нужно кончать».
Трудно поверить, что министр разделяет взгляды людей, предложивших внедрить в школьную программу нецензурную лексику и сцены, далеко уходящие даже за рамки слова «эротический». Гораздо вернее, что он просто не считает нужным заниматься такого рода проблемами. Министерству интереснее куда более «громкие» или «денежные» вопросы: там, где можно что-то пролоббировать, раздать заказы. А происходящее в тиши классов образовательное начальство особо не беспокоит. Защищая же Гоголя и Высоцкого, много политических очков не заработаешь.
Но все же хочется напомнить ему, что ссылаться на неведение или то, что «Фурсенко попутал», уже поздновато: без малого год прошел. Что не за громкие заявления «по ящику», а именно за то, чему и как учат на уроках наших детей, общество и предоставило ему должность, и платит министерское жалование.
Все вышеизложенное дает повод задуматься над предложением Сергея Миронова о судьбе министерства и возглавляющего его министра. Ибо с такого рода литературой школьники свободно могут знакомиться, смотря порнофильмы и читая надписи на заборах.
