Эксперты утверждают, что такие цифры, кроме России, нехарактерны ни для одной из европейских стран. Там старость расценивают весьма положительно, она считается этапом жизни, когда можно отдохнуть от работы и путешествовать по свету. А для наших соотечественников жизнь после выхода на пенсию – это суженные возможности, прежде всего материального достатка. По этой причине подавляющее большинство россиян пытаются по возможности как можно дольше работать, чтобы не попасть в зону бедности. Сейчас в нашей стране более 40% пенсионеров по-прежнему на трудовой вахте, и это свидетельствует лишь о том, что доверять они готовы пока только себе.
Не случайно, как отмечают социологи, курс реформ пенсионеры оценивают как дискриминационный по отношению к ним, который отнял у них очень многое, не дав ничего взамен.
Многие исследователи отмечают, что в России (причем в большей степени, нежели за рубежом) преобладает возрастная ценностная асимметрия, а зачастую и дискриминация по отношению к пожилым группам населения. Уже привычными становятся нелегитимные отказы в приеме на работу и увольнения пожилых работников, их исключение из других форм социальной жизни. На рынке труда пожилые люди могут рассчитывать в лучшем случае на низкооплачиваемую, малоквалифицированную и непрестижную работу либо на трудоустройство без трудовой книжки.
В подавляющем большинстве пожилые россияне лишены возможности приобретать качественные товары и услуги, что является противоестественным для промышленно развитых держав, где именно пенсионеры – вполне платежеспособная группа населения.
«Третье поколение» в нашей стране недополучает образовательные, медицинские и культурные услуги. Дискриминация этой группы граждан проявляется и в проводимой государством политике: отношение к пожилым людям строится не на моральных гуманистических принципах, а сугубо с утилитаристских позиций, базирующихся на приоритетах, по сути дела, «биологического» (возрастного) характера. Для пожилых людей «лифты социальной мобильности» работают, как правило, лишь в направлении снижения их социального статуса и ухудшения качества жизни.
Такой контрпродуктивный и социально несправедливый подход приводит к зауживанию социальной политики, в рамках которой социальные, экономические и культурные проблемы пожилых сводятся к оценке и регулированию расходов на социальное обеспечение пенсионеров. Практически не принимаются во внимание потенциальные возможности этой категории граждан, включая их положительное влияние на молодые и средние возрастные группы.
Опасность подобного архаичного подхода состоит в том, что, консервируя зависимую, безынициативную модель поведения пожилых людей, требующую исключительно «опекунства», он «форматирует» старшее поколение как «отработавший свой ресурс». При этом не только в СМИ, но и в официальных документах пожилых уничижительно называют «иждивенцами», «стариками» и т.д.
К сожалению, отношение к людям старшего возраста (и в России, и в других странах) зачастую носит ярко выраженный нетолерантный подход. Ряд отечественных и зарубежных исследователей выделяют наиболее типичные проявления нетерпимого отношения к лицам пожилого возраста:
– бытующая в общественном сознании и государственной политике неоправданно высокая оценка молодости и сопутствующая данной установке дискриминация пожилых людей (в западной литературе это выражается термином «эйджизм»);
– преобладающее у лиц пожилого возраста психологически негативное отношение к факту собственного старения, что связано с ухудшением состояния здоровья, выключенностью из активной социальной и профессиональной жизни, непродуктивностью государственной позиции по поводу поздних периодов жизни;
– доминирующее в общественном сознании неприятие факта своего будущего старения лицами молодого и среднего возраста, что выражается в нежелании представлять реальное положение вещей, видеть как отрицательные, так и положительные ракурсы «третьего возраста».
Все более очевидной становится необходимость преодоления нетерпимого отношения к людям пожилого возраста, воспитания культуры толерантности, разработки мировоззренческих установок на «интегрированную старость» и формирование «общества для всех возрастов» (общества для всех), базирующегося на принципах взаимозависимости, взаимности и справедливости. В этой связи следует отметить, что в ряде стран (прежде всего во Франции, ФРГ, в Великобритании, Норвегии, Швеции, США и Финляндии) в последние годы отношение к пожилому поколению стало меняться, делаются попытки сконструировать новую модель жизненного курса в стареющем обществе. На национальном и корпоративном уровнях начали применяться механизмы адаптации работников средних и старших возрастных групп к старости, активизации личностного потенциала пожилых, разнообразные социальные, рекреационные, коммуникативные, образовательные практики интеграции пожилых людей в социальную жизнь, включая трудовую деятельность.
Пристального внимания заслуживают научные наработки западных специалистов в этой сфере, а также наметившееся стремление наиболее продвинутых СМИ к формированию позитивного имиджа старости, позволяющего воспринимать пожилых людей как носителей культурных традиций, профессионального и жизненного опыта.
Весьма поучительным и важным представляется применение в России передовых западных систем в таких областях, как трудовая реабилитация работников старших возрастных групп, использование новых форм занятости, новых учебных модулей профессионального роста. Отечественный исследовательский опыт в данной сфере зачастую сводится к описательным характеристикам образа жизни и перечислению социальных проблем данной группы населения. При этом научный анализ фокусируется на изменениях здоровья и проблемах социальной поддержки, что неоправданно сужает исследовательское пространство.
В то же время потенциал «седого общества» имеет свои, достаточно широкие возможности по организации жизни пожилых людей, формированию комфортной для них социально-экономической и культурной сферы. В этой связи требуются новый уровень и эффективные механизмы подготовки «к старости» на индивидуальном уровне, чему могло бы способствовать широкое педагогическое и информационное освещение «типичных проблем старости», начиная со школьной скамьи. Каждый человек должен заблаговременно учесть свои «личностные риски старости».
Чтобы стареющее общество процветало, на макроуровне необходимо сформировать эффективную модель стимулирования «зарабатывания» достойной пенсии, надежные механизмы социальной поддержки, расширить доступ к образованию для взрослых, широко использовать практику постепенного ухода на пенсию, предоставить пожилым людям возможность работать неполный рабочий день, получать качественные медицинские услуги. В этой связи возрастает потребность в государственных социальных программах, включающих оказание профилактических услуг лицам предпенсионного возраста и геронтологической помощи.
Процесс старения населения в России несет ряд вызовов: возникает необходимость существенного увеличения затрат на пенсионное обеспечение, здравоохранение и социальную поддержку по уходу в старших возрастах, повышается финансовая нагрузка на работающих. Государственная социальная политика должным образом не учитывает устойчивой тенденции высоких темпов повышения удельного веса пенсионеров в структуре населения. В то же время решение данной проблемы потребует значительных финансовых ресурсов, изыскания для этого дополнительных их источников, а также создания соответствующей медицинской и социальной инфраструктуры.
В ближайшие 10–15 лет это вызовет необходимость привлечения дополнительных финансовых ресурсов на эти цели, которые можно оценить в 8–10% ВВП, и доведения их общей величины до 18–20% ВВП, что в два раза больше, чем на это расходуется сегодня. Решить столь сложную задачу возможно с помощью усилий не только государства, но работников и работодателей, различных структур гражданского общества. Требуется осознание этой проблемы во всей ее сложности и многоплановости, а не сведения к «точечным» усилиям вроде повышения пенсионного возраста.
