С высоких трибун звучат слова о «нереформируемости» судебной системы, «закрытой корпорации». В общественном мнении утвердился миф, что суд у нас нескорый, коррумпированный, зависимый и обслуживающий власть предержащую. Казалось бы, для повышения эффективности работы судей, их независимости было сделано довольно много. Почему же деятельность судейского сообщества продолжает вызывать нарекания большинства экспертов, представителей бизнес-сообщества, а главное, населения страны? Ответ очевиден: в обществе отсутствует должная мера доверия. У этой беды много причин. Здесь и порядок формирования судейского корпуса, и нежелание до недавнего времени самих судей общаться с журналистами (а через них с обществом). И специфика самого судейского дела, когда одна из двух сторон всегда недовольна принятым решением.
И уже сложившаяся мода ругать суд, и «неподконтрольность» судей даже в вопросе соразмерности их личных доходов и расходов.
Мы исходим из того, что эффективная судебная система — необходимый элемент современного государства и надежный гарант его демократических ценностей. Если граждане доверяют своей судебной системе, они идут разбираться в суд, если не доверяют — уезжают за границу или выходят на площади.
К сожалению, предложения по изменению ситуации, поступающие из самых разных источников, содержат слишком мало конкретики. Мы постарались сформулировать предельно конкретные предложения, которые, по нашему мнению, не будут обременительны для госбюджета и в то же время позволят начать менять существующее положение в лучшую сторону.
Первая из необходимых мер — избрание председателей судов всех уровней самими судьями данного суда.
Сегодня председателей судов назначают на определенный срок. Они не могут поссориться с федеральными чиновниками, потому что назначение судей происходит по их представлению. Кандидат на должность председателя суда испытывает колоссальное давление, причем даже не со стороны президента или его полпреда и даже не со стороны губернатора, а всего лишь инспектора, который пишет представление на продление полномочий. Или не пишет. Естественно, что при таких обстоятельствах назначаемый обязан думать прежде всего о том, как встроиться в вертикаль и соблюсти правила игры. А вот выбираемый председатель суда будет учитывать только требования закона и мнение своих коллег-профессионалов. При этом он не сможет на них «давить». Потому что если он начнет склонять их к принятию какого-либо решения по конкретным делам, они, безусловно, откажут ему в доверии при очередном избрании.
Сейчас судьи, оказавшись под давлением, могут в лучшем случае возмутиться и подать в отставку.
Эту мысль полностью подтверждает опыт работы Конституционного суда, председатель которого до недавнего времени избирался. Председатель КС всегда был ориентирован на мнение судей, а не на Кремль. Сейчас и здесь произошли изменения. Другое дело, что при Валерии Зорькине, личности незаурядной и уважаемой, судье, пережившим не одного президента, принципиально атмосфера в Конституционном суде не изменилась. Но «зорькиных» на всю страну нам не хватит.
Избираемость судьями председателей судов — это первый шаг в достижении реальной независимости института суда от всех остальных ветвей власти.
В судебном споре третий — не лишний
Вторым шагом должно стать расширение практики применения «сделок с правосудием», медиации, пересмотра категории дел, требующих рассмотрения арбитражными судами. Судьи утверждают, а эксперты подтверждают, что перегруженность судов — одна из причин и судебных ошибок, и «взнервленного» порой стиля поведения судьи в процессе, и допускаемых весьма часто процессуальных нарушений. Для внедрения медиации многое делается. По подведомственности дел арбитражным судам есть интересные предложения Высшего арбитражного суда. А вот в уголовном правосудии подвижек особых не видно.
Между тем в области уголовного судопроизводства эта проблема достаточно легко разрешима. Опыт развитых стран показал, что «сделка с правосудием» — мера чрезвычайно эффективная. В США 95 процентов дел рассматривается с применением этой процедуры. При этом не следует опасаться, что «сделка» как-либо поможет избежать ответственности рецидивистам и гражданам, совершившим особо тяжкие преступления. Ярким примером тому может послужить приговор в отношении одного из фигурантов небезызвестного Кущевского дела. Подсудимый, которому «светило» пожизненное, заключив сделку с правосудием и дав показания на всех остальных подельников, получил 20 лет тюрьмы.
Но главное, расширение применения сделок с правосудием значительно разгрузит суды. И поможет в реализации следующего предложения — существенно расширить компетенцию суда присяжных. Если предположить, что со временем в России, как в США, подавляющее количество дел будет проходить с использованием сделок с правосудием, то оставшиеся, безусловно, могут и должны слушаться в суде присяжных.
Надо понимать, что применение сделок с правосудием открывает широкие возможности для использования суда присяжных по всем остальным делам по требованию подсудимого. В этом случае у нас практически не останется дел, рассматриваемых «коронным судом». Останутся мелкие, бытовые дела, рассматриваемые мировыми судьями. Для подобной категории дел собирать суд присяжных необязательно, если, конечно, подсудимый не отказывается от сделки и настаивает на своей невиновности. В этой ситуации он тоже имеет право на суд присяжных.
Переходить к существенному расширению использования суда присяжных можно постепенно, от более тяжких к менее тяжким преступлениям. Одновременно для категории особо тяжких преступлений необходимо в обязательном порядке ввести экстерриториальность. Например, дело о теракте на Северном Кавказе может слушаться в суде присяжных в Мурманске, а об убийстве педофилом маленького ребенка в Магаданской области — в Калининграде. При этом расходы минимальные — в суд нужно доставить только обвиняемого и, возможно, свидетелей. Все остальные — конвой, судья, присяжные — местные.
Важно заметить, что хотя и суд присяжных порой подвергается критике, но этот институт никто не обвиняет в зависимости от власти, закрытости, келейности, предвзятости, ангажированности и т.д. Этот суд пользуется доверием населения. А для нас сейчас это наиважнейшее в судебной реформе.
Штраф вместо взятки
Еще одна предлагаемая новация повысит роль суда в борьбе с коррупцией. Невозможно вести борьбу с коррупцией по всем фронтам одновременно. (Под коррупцией мы понимаем не только, а может, и не столько тупое взяточничество, но даже в большей степени кумовство, административное давление, принятие незаконного решения по любому мотиву, просьбе, приказу.) Мы предлагаем сосредоточиться сейчас на борьбе с коррупцией именно в судебной системе, как наиболее публичной и как наименее малочисленной по количеству работающих в ней людей. Если коррупцию удастся изжить в судейском сообществе, в других ветвях власти она начнет отмирать автоматически. Согласитесь, сегодня визит почти в любое учреждение за каким-либо разрешением, как правило, предполагает альтернативу: предложить чиновнику взятку либо не предлагать и ждать с высокой степенью вероятности отказа. А если будет третий вариант — обратиться в суд и выиграть дело? Любой здравомыслящий человек выберет то, что дешевле. Он не станет предлагать чиновнику взятку. Более того, если чиновник будет знать, что в суде он может проиграть дело, то немотивированный отказ станет большой редкостью. А если к этому добавить, что при вынесении решения суда, которым отказ чиновника признан незаконным, суд будет обязан в автоматическом режиме чиновника оштрафовать? Да это ж будет рай на земле. Сегодня чиновник мотивирован на отказ, потому что если он сказал «нет» заявителю, ему ничего за это не будет. А вот если он сказал «да», то возникнет подозрение, что он взял взятку, потому что за «нет» взятку не дают. Сегодня на волне борьбы с коррупцией сказать «да» и разрешить что-то означает попасть под проверку — а не коррупционер ли ты? Поэтому чиновники психологически мотивированы на отказ заявителю. Можно все что угодно говорить про инвестиционный климат, развитие малого и среднего бизнеса, но чиновник объективно заинтересован сказать «нет». А вот если он будет знать, что «нет», оспоренное в независимом суде, приводит к автоматическому взысканию штрафа, потому что судья по закону обязан взыскать этот штраф, чиновник будет мотивирован говорить «да».
Для преодоления коррупции в самой судебной системе необходимо решиться на применение контроля за расходами судей. Контроль, разумеется, мы предлагаем не тотальный, а выборочный. Например, ежегодно проверке подлежат 5 процентов судей. Но все дело в том, что никто из судей не знает, когда именно он попадет в эти 5 процентов.
Объясни, зачем звонил
Такой контроль станет очень эффективным, если реализовать еще одно предложение — создать службу собственной безопасности судов. Или некий аналога службы маршалов США, подчиненной непосредственно президенту, как гаранту Конституции. Или, как вариант — Судебному департаменту с наделением его правом ведения оперативно-разыскной деятельности. Эта служба, назовем ее ФССО (Федеральная служба судебной охраны), будет призвана не только следить за чистоплотностью судей, но и оберегать их от незаконного административного давления, непосредственных угроз и предложений, «от которых нельзя отказаться».
А как избавить судей от давления «сверху»? Нужно принять закон об ответственности за попытку воздействия на суд. Любой звонок чиновника судье с просьбой «присмотреться повнимательнее» к какому-либо делу должен караться незамедлительным увольнением с госслужбы с запретом последующего восстановления.
Кстати, в некоторых странах судья обязан вести журнал обращений по каждому делу и фиксировать, кто и с чем к нему по этому делу обращался. Перед началом процесса судья обязан огласить все обращения, связанные с делом, и назвать всех, кто обращался, например, позвонил губернатор или чей-то родственник, не важно, с каким вопросом. И главное — незанесение записи в журнал влечет автоматическое прекращение полномочий судьи.
Учиться защищать и обвинять
И, наконец, то, без чего трудно повысить уровень доверия к судам — нужно изменить кадровую политику. Обвинительный уклон нашей судебной системы... Вряд ли найдется более «общее место» в статьях и высказываниях о российском суде. Вроде и в УК РФ, и в УПК РФ нужные поправки вносятся. И Верховный суд правильные постановления принимает. Но воз и ныне там. А причина-то проста и очевидна. Кадровый состав. И решение тоже простое и давно хорошо известно. Обязательным для занятия судейской должности должно стать требование к кандидату проработать не менее 3 лет адвокатом и столько же прокурором. В некоторых странах эти сроки значительно больше. И там почему-то нет разговоров об обвинительном уклоне правосудия. В состязательном процессе, если он действительно состязательный, а не инквизиционный, судья должен и понимать, и уважать труд обеих сторон процесса.
Мы не считаем предложенные меры исчерпывающими и приглашаем всех, обеспокоенных состоянием российской судебной системы, к продуктивному диалогу.
КстатиМногие проблемы в системе правосудия решит принятие закона, закрепляющего выделение фиксированного процента бюджета на судебную систему.
Есть такой афоризм: «Когда мечтаешь, не надо себя ни в чем ограничивать». Так вот, мечтая о независимом, уважаемом, авторитетном суде, нельзя не сказать и о его финансировании. Самое лучшее решение, на наш взгляд, это законодательное закрепление правила, при котором бюджет судебной системы составляет такой-то фиксированный процент консолидированного бюджета страны. Какой бы бюджет ни предложило правительство, какой бы ни приняла Госдума, но менее зафиксированного в законе процента судам выделено быть не может. И не надо будет тогда «судейским» идти на поклон каждый год ни в правительство, ни к законодателям, выпрашивая деньги на зарплаты, ремонты зданий, бумагу, конверты и прочее. Причем за основу может быть принята цифра, соотносимая с суммой нынешнего бюджета, выделенного на судебную систему.
