Тем временем власти и эксперты надеются на "потепление" и не ожидают в этом году резкого роста безработицы. Предполагается, что уже к середине марта вдвое увеличится число вакансий служб занятости на специальном сайте "Работа в России", созданном минздравсоцразвития. А безработные, открывшие свое дело в прошлом году, смогут еще получить субсидию в размере 58,8 тысячи рублей. И даже не по одному разу, если, конечно, трудоустроят у себя других безработных.
Об этом и других инициативах властей, направленных на борьбу с безработицей, рассказал на "Деловом завтраке" в "Российской газете" заместитель министра здравоохранения и социального развития РФ Максим Топилин.
Российская газета: Самозанятость стала популярным направлением антикризисных программ. Правильно ли мы понимаем, что в этом году правительство будет более щедро поощрять наиболее инициативных безработных?
Максим Топилин: Суть дела не в поощрении безработных. Когда готовились антикризисные меры, мы старались предусмотреть механизмы реальной поддержки тех, на ком кризис мог сказаться самым сильным образом, кто мог потерять работу или оказаться в простое.
И в этом плане вы правильно сказали, что мероприятия по самозанятости стали наиболее эффективными.
В прошлом году с помощью служб занятости свое дело зарегистрировали 127,8 тысячи безработных. Люди открывали парикмахерские, маникюрные салоны, авторемонтные мастерские, медицинские кабинеты, ателье, фермерские хозяйства. Трудно поверить, но есть даже предприниматели, которые на законных основаниях стали оказывать услуги свахи, тамады.
И мы приняли решение, что если дело, открытое в прошлом году, живет, и не просто живет, а развивается и люди готовы создавать рабочие места, то почему бы им не помочь?
Антикризисные программы этого года предусматривают, что предприниматели, которые примут на работу официально зарегистрированных безработных, получат по 58 800 рублей за каждого. Это касается и тех, кто начал свое дело в прошлом году, и тех, кто только планирует начать в этом. Правила для всех одинаковые. Мы рассчитываем, что в 2010-м программой воспользуются 174 тысячи человек.
РГ: Была информация, что минздравсоцразвития кроме этого хочет облегчить и налоговую нагрузку на этих представителей малого бизнеса?
Топилин: Я бы назвал их микропредпринимателями. Несмотря на то что в большинстве своем это именно микропредприятия, но работают они по всем правилам рынка. Люди получают реальную поддержку, учатся жить в новых условиях, осваивают тяжкую науку бизнеса. И я считаю, что человеку, которому грозит увольнение, гораздо лучше будет заняться реальным делом, пусть малым, но производством, будь то домашнее хозяйство или сфера услуг и сервиса, чем сидеть дома, получать пособие и надеяться на чудо. Чудес на свете бывает очень мало. А вот интересных проектов много, и их надо поддерживать.
Именно поэтому мы надеемся, что проблема взимания подоходного налога с суммы подъемных для таких людей будет решена в ближайшее время. Соответствующие поправки в Налоговый кодекс со всеми оперативно согласованы, в том числе и с минфином. За что всем коллегам отдельная благодарность. Думаю, что скоро будет принято финальное решение.
РГ: Насколько нам известно, не все безработные получили в прошлом году "подъемные". Например, тем, кто открывал свое дело в Москве, только регистрацию предприятия оплатили. Ни о каких 58 тысячах рублей для них речь не шла.
Топилин: Поясню. Служба занятости на протяжении многих лет оплачивала безработным регистрацию собственного дела. А вот субсидию стали давать только с прошлого года - в рамках антикризисных программ. Но Москва не стала поддерживать это направление, сославшись на то, что для столицы 58 тысяч - не такие уж большие деньги. Заставить их мы не имели права. Вот и получилось, что безработным просто оплатили регистрацию предприятий. Но в этом году Москва включилась в программу и запланировала, что в ней примут участие 300 человек, а значит те, кто проявит инициативу, все-таки получат "подъемные" из федерального бюджета.
Что касается других регионов, к нам иногда поступают звонки, что в центрах занятости организовываются какие-то очереди на получение субсидии, другие препоны. И мы с каждым случаем детально разбираемся, поскольку считаем, что на местах федеральная помощь должна поступать адресатам практически в автоматическом режиме.
РГ: Но кризис не вечен, и по мере его убывания будут сворачиваться и дополнительные программы занятости. Когда начнется этот процесс?
Топилин: Соглашусь, что нельзя постоянно прикрываться кризисом. И мы, конечно, уже думаем о процедуре вывода наших предприятий из режимов неполной занятости. Этот процесс должен быть плавным, без радикальных решений.
Учитывая, что экономика начала медленно, но верно "приходить в себя" и производство набирает обороты, в этом году резкого всплеска регистрируемой безработицы мы не ожидаем. Поэтому не планируем такое количество временных работ на предприятиях, как в прошлом. Если за 2009 год через общественные работы прошло более двух миллионов человек, находящихся под угрозой увольнения, то в этом году мы предполагаем занять на них 827 тысяч. И предупреждаем работодателей, что мы не можем бесконечно финансировать эти работы в таких масштабах. И скорее всего, думаю, что в 2011 году необходимость в столь массовом объеме временных работ на предприятиях исчезнет. За исключением отдельных проектов. Речь идет о поддержке таких моногородов, как Тольятти. Для них сейчас разрабатываются специальные программы.
Вместе с тем положительно зарекомендовавшее себя направление по самозанятости скорее всего войдет в стандартный пакет программ поддержки безработных, и финансовая помощь начинающим предпринимателям будет оказываться и после кризиса.
РГ: Вы сказали про моногорода. Вы думаете что программа по самозанятости поможет перепрофилировать производство?
Топилин: Нам пока трудно четко понимать то, как будут развиваться моногорода и какие программы занятости там будут наиболее востребованы. Для них, возможно, будут разработаны и принципиально новые инструменты. Какие именно - говорить пока не буду.
Сейчас регионы разрабатывают программы развития первых 27 моногородов, находящихся в наиболее сложной ситуации. Эти проекты рассматриваются в межведомственной рабочей группе. И поскольку я являюсь ее членом, хочу сказать, что работа идет непросто. Дело в том, что большинство регионов не хотят избавиться от монопрофильности своих производств, а просто просят поддержку государства на реорганизацию того же самого предприятия. Они, к сожалению, пока не понимают, что это все равно будут те же самые грабли, и даже если сегодня они внедрят самую совершенную технологию, через пять лет рынок может схлопнуться и все вернется на круги своя. К тому же в представленных планах отсутствуют подробные расчеты - где и когда могут быть высвобождены люди и куда разумно их направить. Мы готовы выделять дополнительные средства на переобучение высвобождающегося персонала, на их переселение, на развитие малого бизнеса, но для этого нам надо понимать вектор развития, знать, какие инвестпроекты там будут реализовываться. А пока проекты не утверждены, строить модель занятости невозможно.
РГ: Тем не менее сейчас много говорят о закрытии заводов, работающих на устаревшем оборудовании, и переселении людей.
Топилин: Я не знаю ни одного предприятия в моногородах, где собственник принял бы решение о его закрытии, и не слышал о реальных планах массового переселения.
РГ: Кстати, почему у россиян такая неохота менять место жительства? Как известно, это направление в программах занятости оказалось самым невостребованным.
Топилин: Обычно люди, которые хотят что-то изменить в своей жизни, переехать или сменить работу, они делают это сами, не ожидая поддержки государства. К слову, первая волна миграции - абитуриенты - едут учиться в крупные города. Получив образование, они там трудоустраиваются или двигаются дальше в поисках подходящей работы, а найдя ее, оседают, обживаются, заводят семьи. И это все считают нормальным и логичным. Многие самостоятельно едут на заработки в крупные города, зачастую целыми бригадами - ростовчане, воронежцы, жители Поволжья. И никто им за это не доплачивает, но все довольны.
Что касается программы переселения, в прошлом году ей воспользовалось менее 10 тысяч человек - это чуть больше половины от того, что мы планировали. Причем большинство людей переезжало внутри родного региона. На этот год мы заложили в программу переселения меньше - 8,9 тысячи человек.
Мы думаем над тем, чтобы дать людям больше стимулов для переезда, хотя бы такие же компенсации, как по программе переселения соотечественников. Но пока решение не принято, а опыт показал, что эту программу невозможно реализовывать централизованно - в "ручном режиме" администрировать. Поэтому, скорее всего, мы будем ее передавать регионам. А если немного отвлечься, то, по моему мнению, надо стремиться не заманивать людей в другие регионы, а стараться обеспечить им достойные условия работы в их родном регионе.
РГ: Кстати, за последние пару месяцев в полтора раза сократилось число вакансий на сайте "Работа в России", куда выставляют информацию службы занятости. С чем это связано?
Топилин: Объясняется это довольно просто. В декабре прошлого года регионы стали сворачивать временные рабочие места, которые также числились в базе данных вакансий. В конце февраля - марте они опять откроются, и кривая вакансий вновь поползет вверх.
РГ: И все-таки вакансий значительно меньше, чем безработных, однако это не мешает нам приглашать на работу иностранцев.
Топилин: Квота на мигрантов на этот год - 1,9 миллиона человек. До регионов доведено 1,3 миллиона, 600 тысяч - резерв.
И вы прекрасно знаете, что в большинстве своем иностранцы идут трудиться туда, где не хотят работать наши граждане. Так что никакого конфликта нет и быть не может. Другое дело, что у нас полностью открыты границы со странами СНГ, люди оттуда приезжают к нам на заработки, и, как показала практика, регулировать рынок труда традиционными силовыми методами неэффективно.
РГ: Уже одно то, что заявку на привлечение иностранцев подают одни компании, а реально нанимают их потом на работу другие, говорит о неурегулированности процессов.
Топилин: Да, вы правы, и поэтому мы намерены изменить систему выдачи разрешений для привлечения на работу мигрантов. Сейчас разрешения выдаются только работодателям, приглашающим работников из визовых стран, по сути самым законопослушным. А тем, кто нанимает рабочую силу из стран СНГ, разрешение на привлечение не требуется. При этом есть квота, учитывающая всех иностранцев, и для того, чтобы в нее попасть, и те и другие работодатели проходят массу максимально забюрократизированных процедур. Это заканчивается тем, что тот, кто не проходил эти круги, нанимает потом спокойно безвизовиков в рамках квоты, а кто проходил - может и не успеть пригласить заявленных работников, так как квота будет вычерпана другими. Я лично считаю эту систему неуместной.
Мы предложили ФМС ее изменить. Когда работодатель проходит квотную кампанию, его тщательно проверяют, после этого компания попадает в перечень тех, кому разрешено нанимать иностранцев. Сегодня он должен пройти еще раз почти то же самое, чтобы получить документ - разрешение на работу. Наша инициатива в том, чтобы работодатель собирал все документы и проходил проверки один раз - во время заявочной кампании. И тем, кто в нее попал, разрешения чтоб выдавались автоматически. И распространяться это должно на нанимающих и визовиков, и безвизовиков. Тем же, кто не подавал заявку на привлечение мигрантов, не разрешать брать их на работу. Тогда система будет более прозрачной.
Мы проговаривали этот вопрос с руководством ФМС, и пока у службы нет возражений.
РГ: Помнится, были еще предложения делать заявку не за год до привлечения иностранца, а "с колес".
Топилин: Я никогда не поверю, что крупный проект, требующий участия сотни или тысячи иностранцев, может родиться спонтанно. Обычно такие вещи заранее просчитываются, изыскиваются средства на реализацию, почему же нельзя заранее позаботиться о кадрах? Эти разговоры выгодны, например, регионам, которые хотели бы перетянуть одеяло квотирования на себя. Но мы говорим категорическое "нет".
РГ: Сейчас же вводится еще один механизм регулирования - патенты для мигрантов, работающих в частном секторе. Как вы к этому относитесь?
Топилин: Вопрос патентирования прорабатывался и обсуждался много лет, и мы рады, что закон уже внесен в Госдуму. С одной стороны, мы легализуем часть "нелегалов", трудящихся в России, но при этом не платящих налоги и незащищенных социально. С другой стороны - это будет апробация технологии, которую можно применить в последующем для легализации трудовых отношений вообще, ведь не только иностранцы трудятся без оформления трудовых отношений.
По нашим подсчетам до 20 миллионов жителей страны работают в частных домовладениях - теми же нянями, домработницами. И эта часть людей точно также не защищена ни социально, ни юридически. Рассчитывать на то, что "хозяева" будут заключать с ними договоры и вести бухгалтерию, делая за них отчисления в пенсионный, социальный и медицинский фонды, не приходится. А мы рассчитываем их легализовать. Разработать механизм, интересный работнику.
РГ: Еще одна немаловажная проблема - трудоустройство инвалидов. В этом году, похоже, она начнет решаться благодаря программам занятости. Можно подробности?
Топилин: Мы с этого года ввели программу поддержки рабочих мест для инвалидов. Работодатели, оборудующие для них специальные рабочие места, получат от служб занятости по 30 тысяч рублей. Рассчитываем, что таким образом удастся трудоустроить не менее 11 тысяч инвалидов.
До этого времени законодательством были предусмотрены только квоты на предприятиях для людей с ограниченными возможностями, но это не работало. Работодателей можно понять, ведь инвалид обходится достаточно дорого. Положим, тезис о том, что инвалид менее производителен, неверный. Все зависит от персоналий. Но рабочее место для него, если это инвалид не по общему заболеванию, должно быть специально оборудовано. Плюс ему положен дополнительный отпуск, предполагается сокращенное рабочее время. В итоге работодатель несет большие издержки. Почему же его еще надо квотировать? Давайте лучше стимулировать и компенсировать хотя бы часть затрат.
РГ: Но квотирование рабочих мест для инвалидов давно существует в Москве. Предприятия, которые не выдерживают квоту, платят штраф. На эти деньги создаются специальные рабочие места. Разве это плохой пример?
Топилин: Москва считает этот механизм эффективным. И у нее есть возможности для того, чтобы его использовать. Подобные правила работают и в Санкт-Петербурге. Но мы считаем, что работодатель должен в первую очередь платить налоги. А облагать их дополнительным оброком вместо того, чтобы государство могло исполнять свою первейшую функцию - помогать инвалидам трудоустраиваться, - по-моему, перебор.
До этого финансовая поддержка на трудоустройство людей с ограниченными возможностями оказывалась только обществам инвалидов - им выделялось субсидий 800 миллионов рублей в год плюс более ста миллионов именно на создание и сохранение рабочих мест. Сейчас нам хотелось бы, чтобы рабочие места для инвалидов создавались и на обычном рынке труда и люди не чувствовали себя ущемленными, ненужными. Не исключено, что со временем субсидия на оборудование места для них перерастет сумму 30 тысяч и появятся какие-то дополнительные стимулы.
РГ: Кстати, ряд вопросов, касающихся проблем людей с ограниченными возможностями, задали вам читатели "РГ". Вопрос первый: почему у федеральных льготников, конкретно у детей-инвалидов, отменили льготу на проезд в общественном транспорте в других городах?
Топилин: Никто ничего не отменял. Другое дело, что за это отвечают регионы. И раньше федеральный бюджет выделял им деньги на выполнение обязательств перед рядом льготников. Но с этого года субсидию отменили, так как всем субъектам повысили налоговую базу, и регионы получили дополнительные возможности сбора средств. Поэтому все льготы должны быть сохранены.
РГ: Похожий вопрос: с 1 января федеральным инвалидам отменили степени, остались ли группы и будет ли бесплатный проезд и путевка в санаторий сопровождающему лицу?
Топилин: Тут тоже ничего не изменилось по большому счету. Степени отменили, группы остались, все льготы сохранились.
Источник: "Российская газета"
